Это был обычный июльский день 1973-го. Но для нашего героя он оказался одним из самых необычных, самых тяжёлых, самых изнуряющих.

Гэй Тализ проснулся в семь утра в той же кровати, на том же третьем этаже, в том же четырехэтажном особняке на Ист-Сайде Манхэттена, куда он переехал в 1958 году
"Это ужасное состояние. Никому я не пожелал бы такого. Ещё вчера я был выдающимся писателем, решительным и проницательным журналистом. А что сегодня? Теперь все считают меня развратником, грязным стариканом, которому наплевать на свою жену"
Он встал, надел белую рубашку, любимый серый брючный костюм в клеточку, уже выглаженный, и, конечно же, галстук с неярким, но броским принтом. Жена уже допивала свою чашечку ароматного кофе, и со словами: "Не переживай, любимый, всё будет хорошо" чмокнула и убежала на работу. Дочки ушли на учёбу тоже. Он остался один на один с собой, со своими переживаниями.
Только после громкого удара двери Гэй осознал всё происходящее. Ему теперь некуда спешить.

"За что мне это? За то, что я раскрываю людям глаза на правду? За то, что в моих статьях нет ни доли вымысла? За то, что общество просто не хочет или не может принять изменения, происходящие в государстве? Или просто не хочет говорить об этих изменениях на всю страну?"

Все эти вопросы мучили Тализа. Он бродил из комнаты в комнату и всё больше поддавался панике. Думая, как ему теперь быть, что делать дальше? Так прошли три часа мучившей его беспомощности.
Гэй тализ
Из писателей в развратники: каково быть талантливым
Непростой день из жизни журналиста
Всё началось с того, что он согласился на интервью со своим знакомым, молодым журналистом
"Этот парень просто подставил меня. Да я далеко не идеальный. Ведь, чтобы создать качественный материал на актуальную тему, я экспериментировал со своей жизнью, иногда даже, на несколько секунд забывая о работе, получая от этого удовольствие. Но зачем надо было всё преувеличивать до такой степени?"
Вспоминал он о той язвительной статье, которая буквально погубила его, испортила его репутацию, втоптала его в грязь.
Тем не менее, Гэй Тализ достал свой блокнот, в котором были все его наработки, весь собранный материал по теме. По дому стало разноситься цоканье кнопок пишущей машинки. Несмотря на своё настроение, он пытался начать новый текст.
"Дин-дон... дин-дон" - доносилось из часов, на которых часовая и минутная стрелки делили циферблат на две половинки, а это значит, что уже шесть вечера. Гэй продолжал сидеть за машинкой, меняя листы.

Через час пришла Нэн с работы вместе с дочерьми. Она была не удивлена и одновременно расстроена увиденной картиной: муж сидел и бил себя по голове блокнотом, пишущая машинка стояла рядом, а вокруг, и на столе, и на полу разбросаны мятые комки бумаги.
"У меня ничего не получается!" - сказал он, - "зачем я потратил столько времени на этот бесполезный материал?"
Нэн хотела ему помочь, но не знала, как, тем более у них была договорённость, что она никак не будет вмешиваться в его рабочие дела. Всё, что она могла сделать для Гэя, так это поддерживать его морально, что она и делала.

Настало время ужина. Все сели за стол, кроме Гэя. Он отказался. И просидел за работой допоздна.
Этот случай загнал Гэя Тализа в глубокую депрессию и изоляцию на несколько лет. К 1974 году, проведя огромное количество времени за пишущей машинкой он не смог написать ни слова.
Тем не менее в 1981 году он всё же написал книгу «Жена ближнего твоего». А вот восстановить свою репутацию и вернуться к журналистской деятельности он смог только в 2000-х годах.
Автор: Анна Лоскутова
Студентка 2 курса направления журналистика
Made on
Tilda